НИКАКИХ РАСПРАВ АЗЕРБАЙДЖАНСКИЙ БОЕЦ НАД МИРНЫМИ АРМЯНАМИ НИКОГДА НЕ СОВЕРШАЛ

Интервью Vesti.Az с бывшим военнослужащим Национальной гвардии Азербайджана, бывшим ОМОНовцем Александром Крулем, проживающим ныне в Российской Федерации. 

- Александр, расскажите о себе. Как Вы оказались в рядах Вооруженных сил Азербайджанской Республики в самый трудный для нее период? 

- Я родился в Баку, жил сначала на проспекте Нариманова, а затем в 9-м микрорайоне. Мой отец работал инженером в НИИ «Нефтегазхимия», а мама преподавала русский язык и литературу в Инженерно-строительном институте. Я с детства был склонен ко всему военному: начинал с солдатиков и танков, как и многие дети, увлекался пулевой стрельбой. В 1989-1991 годах проходил срочную службу в рядах Вооруженных сил СССР. 

После демобилизации поступил на службу в только-только формировавшуюся Национальную гвардию Азербайджана, был одним из первых добровольцев, записавшихся в нее. В июне 1992 года в составе Национальной гвардии впервые удалось поехать в командировку в Физули, в район населенного пункта Джамилли. Это был мой первый боевой опыт в Карабахе. В Национальной гвардии я отслужил 9 месяцев, а затем перевелся в Кинологическую службу МВД. Служба в качестве кинолога была достаточно спокойной и размеренной, наши сотрудники не привлекались к поездкам на фронт. После многочисленных рапортов и просьб мне удалось убедить начальство отпустить меня в составе подразделения МВД в командировку на линию фронта, в Агдамский район. В июне 1993 года мое давнишнее желание реализовалось, и я, наконец, после десяти месяцев службы в Кинологической службе, попал в разведроту Бакинского ОМОНа, где служило множество моих приятелей и знакомых по месту жительства и школе.

В то время мы принимали участие в боевых действиях на территории Физулинского и Агдамского районов. Мне запомнилось грандиозное наступление параллельно реке Араз в Физулинском районе, когда мы очень успешно действовали и продвигались вперед, тесня противника. Буквально за какой-то месяц удалось продвинуться вглубь района примерно на 30-40 км и освободить несколько населенных пунктов. 

- Часто говорят о том, что азербайджанская армия к 1994 году «выдохлась». Вы, как участник боевых действий того периода, согласны с подобным утверждением?

- Нет, я категорически с этим не согласен. Наоборот, в январе-феврале 1994 года в Физулинском районе ОМОН участвовал в массированном прорыве. Тогда удалось пробиться километров на 30 вперед и остановиться возле Горадиза. Но, опять-таки, мы остановились не потому, что выдохлись, а потому, что поступил такой приказ. Кто принимал такие приказы и на каком основании – не мне судить. Но у нас были и желание воевать, и успех, и возможности для дальнейшего продвижения. Если бы мы не остановились в то время, то, как минимум, дошли бы до района Губадлы. 

- Одной из неудачных операций первой Карабахской войны можно считать провал Кельбаджарской операции в январе 1993 года, в результате которой погибло большое количество азербайджанских военнослужащих. Как Вы считаете, в чем причина провала этой и других операций в Карабахской войне? 

- Основная причина всех наших неудач – это крайняя неподготовленность к каким-либо действиям. Кадровых офицеров в Азербайджанской армии в то время практически не было, а любые действия, особенно зимой, требуют тщательной подготовки. А если военачальник начинает бросать людей куда попало и как попало, то ни к чему хорошему это не приведет. Тут нужна была тщательная подготовка к ведению боевых действий в такое время года. На тот момент у нас ничего этого не было. Бывало так, что полком командовал подполковник, который всего пару лет назад был прапорщиком в исправительном учреждении. То есть, командир полка не имел специального образования, и таких случаев было множество. Было и такое, что Физулинским направлением фронта командовал офицер из Внутренних войск МВД, хотя до войны служил в каком-то исправительном учреждении. Как фронтом может командовать человек, не имея специального образования? Отсюда и все неудачи, потери, срывы операций. 

- Вам самому приходилось оказываться в ситуации, когда из-за некомпетентности военачальников, вы и ваши товарищи оказывались на грани гибели? 

- Да, мы оказались в такой ситуации в феврале 1994 года, когда проводили две операции в Физулинском направлении фронта. Вдоль реки Араз тянулась «зелёнка», по которой мы должны были ночью пробраться в тыл армян, чтобы утром атаковать их с правого фланга. Манёвр отряда рассчитывался как отвлекающий, тогда как части Национальной армии должны были начать главное наступление по всему фронту. Около часа ночи группа двинулась к исходному рубежу.

В состав группы входили 80 бойцов Бакинского ОМОНа, 20-25 бойцов лачинского полицейского батальона и одна минометная батарея Национальной армии. Командовал нами по радиосвязи лично командир ОМОНа Ровшан Джавадов. В полнейшей темноте двигаемся в колонне по одному. Дошли до «зелёнки», проделали проходы в минных полях и проникли в тыл противника примерно на 5 км. До исходного рубежа добрались без особых приключений. В ожидании сигнала к атаке заняли позиции. С рассветом должна была поступить команда начать отвлекающую атаку. Несколько бойцов, стремясь получше укрыться, сунулись в камыши. Оттуда их встретили автоматной очередью в упор. Как оказалось, рядом с нами всю ночь находился армянский «секрет». Пост, заранее выставленный противником, был буквально в двадцати метрах от наших позиций. Нам удалось подавить его ответным огнём. Несмотря на внезапно открывшуюся стрельбу, на армянских позициях почему-то царила тишина. Мы ждали приказа начать атаку, но его всё не было. Между тем рассвело. Наше присутствие было обнаружено, противник начал обстрел, правда, не слишком интенсивно, видимо, толком не разобрались, что же там в «зелёнке». Так и не дождавшись приказа, мы стали отходить. Каково же было наше удивление, когда, вернувшись в расположение, мы узнали, что операцию... отменили. И нам об этом не сообщили, якобы о нашем отряде забыли. Но как можно было забыть о 120 бойцах? В результате, по вине командующего фронтом операция провалилась, мы потеряли одного человека. Если бы мы вовремя не отступили, то нам пришлось бы отходить через реку в Иран. 

Буквально через пару недель провели ночную операцию вблизи Горадиза. Мы выдвинулись в составе примерно 70 человек, имея целью просочиться сквозь порядки армян, и зайти им в тыл. Согласно первоначальному плану, мы были атакующей силой в первом эшелоне, за нами должен был идти второй эшелон наступающих. Должна была быть поддержка артиллерии и бронетехники. В результате ближе к утру туман рассеялся, и, оказавшись на голых, без растительности, пригорках мы столкнулись с первыми позициями армян, расположенными в виде подковы. Начался бой, в результате мы сразу же потеряли убитыми два человека, но бронетехника к нам так и не подошла, артиллерия огонь по позициям врага не открыла. Мы вынуждены были целый день прятаться за небольшим холмиком, рыть штык-ножами окопы. И лишь с наступлением темноты мы отошли к нашим позициям, забрав с собой трупы погибших. Хотя, если бы поработала наша артиллерия, то под ее прикрытием мы смогли бы прорваться вперед. Нас опять бросили на ровном месте. 

- Армянская пропаганда до сих пор демонизирует азербайджанский ОМОН, рисуя из него чуть ли не кровожадных убийц, только и мечтавших расправиться с «мирными армянами». С чем это, на Ваш взгляд, связано? 

- Никаких расправ азербайджанский ОМОН, и вообще, Национальная армия Азербайджана над мирными жителями никогда не совершала. Их просто не могло быть в тех местах, где шли бои. Это все выдумки армянской пропаганды. Демонизирует же она ОМОН по одной простой причине: армяне страшно боялись азербайджанского ОМОНа. На тот момент это было самое боеспособное подразделение, трусов среди нас не было. Посредством радиоперехватов мы узнавали, что армяне, только заслышав о появлении азербайджанского ОМОНа, подтягивали крупные силы и артиллерию. 

- Насколько мне известно, Вы получили ранение, и в военном госпитале у Вас произошел неприятный инцидент с афганцами…

- Да, я получил тяжелое ранение в голову в марте 1994 года во время одного из боев в Физулинском районе. В результате оказался в госпитале. И там я столкнулся с афганскими моджахедами. Это не были наемники в прямом смысле, так как деньги для них вообще играли второстепенную роль. Им просто хотелось поквитаться с русскими, которые, как они знали, воюют на стороне Армении. После ранения мне приходилось передвигаться на коляске. Как-то я выкатился из палаты в туалет, который находился в конце коридора. У дверей своей палаты я обнаружил четверых афганцев. Потом появилась дюжина моджахедов. Поставив мою коляску посреди коридора, они молча сели полукругом. Минут десять просто сидели и мрачно смотрели на меня. Затем один из них схватил мою руку и положил себе на ногу. Я не сопротивлялся. Под рукой я почувствовал что-то твердое. Подержав мою руку, моджахед первым нарушил молчание и начал что-то кричать на своем языке. Выяснилось, что у него еще со времен афганской войны в бедре застрял осколок советского снаряда. Наоравшись, афганец замолчал, после чего меня подвергли перекрестному допросу. Суть задаваемых вопросов сводилась к одному: что делает русский в мусульманской стране? Долго не могли понять, а затем и поверить, что я родился и вырос здесь, прекрасно говорю на азербайджанском языке. Наконец, уяснив, что русский парень в инвалидной коляске сражается на азербайджанской стороне, их интерес ко мне пропал. Вернее, мы сдружились, и они стали даже угощать меня чаем и фруктами. Вот такой опыт общения у меня с афганцами. 

Соглашение о прекращении огня, подписанное в мае 1994 года, застало меня в Агдамском районе, в деревне Орта Гервенд. 

- Проживая в России более 10 лет, не жалеете ли Вы, что воевали за Азербайджан? Отслеживаете ли Вы ситуацию вокруг Карабахского конфликта? Как Вы оцениваете сегодняшний потенциал Азербайджанской Армии? И верите ли в то, что посредством переговоров Армения пойдет на освобождение азербайджанских территорий? 

- Воспоминания о том времени – самые волнующие. И они останутся со мной на всю жизнь. Никогда в жизни я не пожалею о том, что служил с такими ребятами, что вместе с ними защищал свою Родину. Это был святой долг для меня. Родина есть Родина, и я никому не позволю ее обидеть. 

Конечно, я слежу за развитием событий, читаю прессу о Карабахском конфликте. С удовольствием наблюдаю, как происходит развитие азербайджанской армии. Но я считаю, что мирными переговорами Карабах и 7 азербайджанских районов не вернешь. Мы все знаем, какие возможности имеет наш противник в пустословии и поддержке многочисленных диаспор в разных странах. Переговорить его мы все равно не сможем. Нужно силой вернуть оккупированные азербайджанские территории. Для этого у Азербайджана имеются все возможности. 

Бахрам Батыев